Юлия ГАЛЫШЕВА: Полеты сквозь преграды

Судейские “примочки”

– Мы рассчитывали на место в тройке чемпионата мира, хотя, конечно, я хотела быть первой, – рассказала в Алматы “КАРАВАНУ” Юлия ГАЛЫШЕВА. – В этом году впервые сложилась ситуация, когда из-за отсутствия финансирования вся казахстанская команда не выезжала на этапы Кубка мира и не видела своих соперников. С другой стороны, мне не нужно знать, в какой форме находятся конкурентки. Главное, чтобы я сама была готова.

– Во фристайле действительно существует некая субординация, из-за которой вам не дали бы выиграть в полуфинале у титулованной американки Ханны Кирни?

– Да, и это проявляется практически на каждом старте. На чемпионате мира со стороны судей было уважение к Кирни. Она – ветеран фристайла, долго восстанавливалась после травмы, собирается завершать карьеру.

– На Олимпиаде в Сочи вы в каждом спуске получали одинаковые оценки за прохождение трассы. Почему тогда вызвала такой негативный резонанс последняя попытка, из-за которой вы не попали в шестерку?

– Не скажу, что мне занижали оценки. Есть один очень важный нюанс: костюм, в котором я выступала, напоминал мешок, и в нем не было видно техники проезда. У нас не акцентируют внимание на то, что надевают спортсмены, как это смотрится со стороны. Поэтому после Олимпиады мы поменяли форму, и судьям она понравилась.

Медицинский вопрос

– В Сочи вы выступали с зубной болью. Когда она началась?

– За четыре дня до старта, во время официальных тренировок. Мне давали аспирин, анальгин, которые вообще не помогали. При всем этом в Олимпийской деревне огромный медицинский центр, но меня не смогли уговорить туда идти – с детства боюсь стоматологов. Во время спуска боль отдавалась на каждом бугорке. Но стоило финишировать в последнем заезде – как отрезало, сразу перестало болеть.

– Это случилось от стресса, – вступает в разговор тренер Галышевой, вице-президент Федерации фристайла и сноуборда Казахстана Елена КРУГЛЫХИНА. – В Сочи многие из нашей команды болели. Та же Валерия Цой, на которую было очень сильное давление. В этом году Цой не выступает из-за отсутствия средств, а за свой счет ездить устала.

– На Универсиаде в Испании отит появился тоже от стресса?

– Нет. Перелет, смена высоты – и ухо конкретно заложило. Раньше такого не было.

Е.К.: – Я немедленно позвонила одному из руководителей делегации. Сказала, что Юля заболела, а завтра старт. Нужен врач, а его нет. В итоге сбежалась половина делегации, взяли у женской сборной по хоккею доктора, которую главный тренер Александр Мальцев отпустил всего на полчаса. Проконсультировались также со специалистом из сборной России. В общем, решили колоть антибиотики. Отит запускать нельзя.

Как рождаются прыжки

– Ваша визитная карточка – прыжок с сальто вперед. Кто-нибудь кроме вас его исполняет?

– На Олимпийских играх его прыгала только норвежская спортсменка, а у парней – наш Павел Колмаков и швед. В этом году такой прыжок начали делать многие, смотрится он эффектно. Мы, кстати, готовим новый прыжок, которого еще нет в списке Международной федерации лыжного спорта (FIS). Он будет очень сложный, с двумя винтами в разных осях. Его сейчас даже мужчины не делают. Пока тренируем этот прыжок на батуте.

– Сколько времени готовится прыжок?

– У каждого спортсмена по-разному. Сначала акробатическая подготовка, потом водный трамплин, и только после этого все переносится на снег. Бывает, проходит несколько лет. Мы же новым прыжком занимаемся всего месяц-полтора, так что в соревнованиях его покажем нескоро, но на Олимпиаде-2018 в Корее увидите точно.

– В Казахстане есть трассы для подготовки спортсменок вашего уровня?

– Тренироваться можно на любом склоне. Главное – построить трассу. Однако есть они только в Усть-Каменогорске, но и там не всегда можно заниматься – 30-градусный мороз не выдерживает экипировка, лопаются ботинки.

“Может, это просто никому не нужно?”

– При отсутствии достаточных условий для профессионального роста было ли желание перебраться, к примеру, в США, где хорошо развит фристайл, поступить в университет и там заниматься спортом?

– Я такой вариант не рассматривала. Да и возможности не было. Есть, конечно, примеры, когда родители могут себе позволить потратить деньги и на образование, и на занятия спортом. Вот у нас есть сноубордист Максим Юдаев, который учится в Америке, выступает за Казахстан, на все соревнования ездит за свой счет. Или ски-кроссер Алон Мулаев учится и тренируется в Австрии.

Е.К. – У нас ребята из простых семей. Они сами кормят родных на стипендию Дирекции штатных национальных команд (ДШНК) и призовые, хотя их хватает, как пошутил Дмитрий Рейхерд, только на еду и коммунальные услуги. Надо понимать еще, что если тренер занимается с тобой с пяти лет, то он никогда тебе даже помыслить не позволит куда-то от него уйти. Такие наставники смотрят на своих спортсменов не как на людей, а как на источник финансирования. Я имею в виду любого тренера в возрасте за 50 лет.

– Это была одна из причин ухода от прежнего наставника Виктора Лемешко?

– Меня не устраивал режим тренировок, метод их проведения.

Е.К.: – В советское время были курсы по повышению квалификации тренеров. С распадом Союза тренеры перестали совершенствоваться. Для топового спортсмена нужна сильная личная команда: главный тренер, его помощник, тренеры по ОФП и акробатике, врач. У нас же один тренер на всех. Задаемся вопросом: “Почему так происходит?”. Отвечают: “Нам не дают денег”. А может, это просто никому не нужно? У нас, между прочим, самая сильная в Казахстане команда по лыжным видам. С другой стороны, за спинами лидеров никого нет и в ближайшее время не будет. В будущем нас ждет огромный провал.

Чего не видят болельщики

– Чем сейчас занимаются еще недавно входившие в сборную страны Дарья Рыбалова и Юлия Родионова?

– Рыбалова восстанавливается после травмы колена, которую получила перед Олимпиадой. Дарья очень волевой человек, она выступала в Сочи на грани, уже с серьезной травмой, ей сказали: раз приехала, нужно выступать – обезболивали, тейпировали. Хотя МРТ показало, что ей нельзя выходить на старт. Только пару месяцев назад она наконец-то встала на лыжи, вроде собирается участвовать в чемпионате Казахстана. Но без прыжков, просто проехать.

– Вне конкурса?

– Нет. Рыбалова даже без прыжков выиграет. Родионова вышла замуж, работает. Она ушла из спорта сразу после Азиатских игр-2011. Слишком серьезную травму тогда получила, после которой физически восстановилась, а психологически – нет. В тот день пошел сильный ливень, и соревнования можно было отменить. Но их провели. У Дмитрия Рейхерда на трамплине провалились лыжи, и он даже не смог прыгнуть. А Родионова на полной скорости въехала в бугор, и у нее все колено “вылетело”.

– Ваше участие в соревнованиях в слоупстайле – это что-то серьезное или просто для разнообразия?

– Как я могу рассчитывать на результаты, если не тренируюсь в этой дисциплине? Чтобы занимать высокие места, надо несколько лет тренироваться. После Олимпиады действительно были определенные предложения. Но потом ситуация изменилась. Для нас вопрос встал так: выбрать олимпийскую медаль или деньги за участие в X-Games. Думаю, теперь понятно, что мы выбрали.

Контрактные “особенности”

– Почему перед чемпионатом мира отказались подписывать контракт с Дирекцией штатных национальных команд?

– Потому что финансировать обещали, а перечислить деньги в тот момент не могли. Сказали только: “Подпишите контракт, а мы вам потом перечислим”.

Е.К.: – Это обычная практика ДШНК. Сначала тренеры вынуждены занимать деньги, закладывать машины, квартиры, а потом отдают долги. На этот раз никаких гарантий не было. Да и сами условия контракта – 500 долларов тренеру и 180 тысяч тенге спортсмену, который будет призером чемпионата мира, – я считаю оскорбительными.

– А с ребятами, которые поехали на чемпионат мира, рассчитались?

– Не знаю, но из Крайшберга они уехали без денег.

– В этой ситуации не хотят ли они пойти по вашему пути, стать независимыми от ДШНК?

– Боюсь, вряд ли кто-то так поступит. Может, не захотят расстраивать своего тренера.

– В последнее время у вас появилось новое увлечение – йога…

– Тренер настояла. Йога помогает чувствовать свое тело. И до Сочи, и после него было такое состояние, что не хотелось тренироваться, а теперь могу включить себя на 250 процентов. И это после всего одного месяца занятий йогой.